Опыт жизни в монастыре
— Эдуард Владиславович, что означает православие для вас как для театрального режиссёра?
— Православие — история, настоящее и будущее России. Сегодня мы переживаем глобальный переход: либеральная модель, которая задавала тон в течение последних десятилетий, уходит в прошлое. На смену ей приходит что-то новое. И понятно, что без православия нам не выжить и не быть теми, кем мы являемся. В последнее время в богемной среде вера была практически табуированной зоной. Говорить о ней было даже неприлично, считалось, что это интимное, частное дело. Но почему? Что за глупость? Я, наоборот, готов заявлять, что я неофит, что я христианин, что я раб Божий!
— Вас крестили в детстве. Как это произошло?
— Когда мне было пять лет, родители привезли меня навестить деда в село Рацево Чигиринского района Черкасской области. И там его сестра, моя двоюродная бабушка, решила заняться вопросом моего приобщения к церкви. «Надо крестить!» — строго сказала она, и меня повели к священнику. Когда мы пришли в храм, батюшка моему имени удивился: «Какое-то не наше, не православное…» Бабушка быстро сориентировалась: «Эдя — это Федя!» Так и произошло — меня крестили Феодором. Но по-настоящему верующим человеком мне ещё предстояло стать.
— Есть ли у вас любимые места паломничества?
— Я был во многих местах мира, которые считаются священными, но лишь одно произвело на меня сильнейшее впечатление: это Оптина пустынь, Иоанно-Предтеченский скит. Некоторое время я жил в скиту, и сейчас сложно передать, что там со мной происходило. Это тот опыт, что останется с тобой на всю жизнь. Искренне советую ищущим людям поехать, попроситься в монастырь хотя бы на месяц, пожить с братией.
Лесков — самый русский
— Первой премьерой вашего театра стал спектакль «Лубянский гримёр» по мотивам рассказа Николая Лескова «Тупейный художник». Это необычный проект — без сцены, зрители погружены в окружающее их действие. Такой театр называют иммерсивным. Почему вы избрали этот формат?
— На мой взгляд, иммерсивность — это дух эпохи, качественно новый опыт получения информации, когда зритель не отделён от происходящего, а становится почти что действующим персонажем пьесы. Наше театральное пространство прекрасно подходит для этого. Сами стены, интерьеры способны создавать ту нужную атмосферу, которая становится мощным источником воздействия на зрителя.
— А что определило выбор самой пьесы?
— «Лубянский гримёр» сложился, можно сказать, сам собой, чудесным образом. Изначально мы планировали восстановить «Лавра», а ещё сыграть премьеру «Скупого» с Леонидом Якубовичем по Мольеру. Но, попав в стены одного из красивейших московских особняков, решили начать с Лескова. Это спектакль о жизни крепостного театра и связанной с ним эпохе, об истории жесточайшей эксплуатации, и не только телесной, но и эмоциональной. На мой взгляд, Лесков — самый русский, самый глубинно-православный и при этом самый таинственный, не до конца понятый писатель. Его невозможно перевести без потерь на другие языки в отличие от Толстого и Достоевского. И мы решили стартовать с этой истории, говорящей о невероятной любви к искусству, ведь театр для крепостных был их единственной радостью.
Впереди девять спектаклей
— Усадьба, где расположен ваш театр, и в самом деле удивительна…
— Это шедевр московской архитектурной эклектики, который сочетает самые разные стили, от изысканного рококо до замысловатого модерна. Свой театр мы рискнули назвать Новым. Здесь заложена некая провокация: посмотрим, как будет звучать это название через несколько лет.
— А какие у вас планы?
— Наш театр — репертуарный, однако спектакли будут играться на разных площадках столицы. За сезон 2022/23 года планируем выпустить девять репертуарных спектаклей: и на основе современной драматургии, и по классическим пьесам.
Автор: ТАТЬЯНА БЕЛОНОЖКИНА
