18 апреля в Новом Театре под руководством Эдуарда Боякова с успехом прошла премьера поэтического спектакля из цикла ПОЭЗИЯ. DOC, реализуемого при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
Спектакль посвящен поэтессе Анне Ревякиной.
Анна Ревякина - лауреат множества национальных и международных литературных премий. Ее стихи переведены на 16 языков. Написанная Анной в 2015 году поэма «Шахтерская дочь», стала первым поэтическим произведением, посвященным военным событиям на Донбассе, и имела сенсационный резонанс. Главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев поставил поэму "Шахтёрская дочь" в русской культуре на уровень плача Ярославны из "Слова о полку Игореве". Евгений Евтушенко назвал Анну Ревякину «великой русской поэтессой», а Захар Прилепин – «звездой русского слова, взошедшей в небе Донецка».
Досье: Анна Ревякина родилась и выросла в Донецке. Автор одиннадцати поэтических книг, в том числе: «Сердце», «UNTITLED», «Хроники Города До. Безвременье», «Зубная фея», «Dominus», «Шахтёрская дочь». Основатель литературной студии «Кофе-кошка-Мандельштам», член Союза писателей ДНР, член Союза писателей России, кандидат экономических наук, доцент факультета мировой политики МГУ им. Ломоносова. Член Общественной палаты России.
Зрителей приветствовал худрук Нового Театра, автор идеи проекта Поэзия.doc. Эдуард Бояков:
За короткое время, прошедшее с момента открытия Нового Театра – а произошло это в конце 2022 года – мы стали настоящим репертуарным театром. Мы играем иммерсивный спектакль «Гримёр» - здесь в нашей основной резиденции, крупномасштабные спектакли «Лавр» и «Скупой» по Мольеру на большую зрительскую аудиторию, два семейных спектакля – «Детский альбом Чайковского» и «Весна – и точка», постановки, посвященные русской истории. Заявляя о своих амбициях в построении репертуара, мы в каждом спектакле отвечаем на вопрос, каким должен быть театр в принципе. Мы – не театр одной идеи, одной эстетики, одного режиссера или автора. Мы – театр, который ставит задачу поиска универсального смысла жизни. А потому строить репертуар без поэзии невозможно, как невозможно без поэтического слова воспитать артиста. Сегодня мы представляем четвертый спектакль цикла ПОЭЗИЯ. DOC, посвященный стихам и биографиям главных, на наш взгляд, поэтов современности. Мария Ватутина, Анна Долгарева, Игорь Караулов, Анна Ревякина – этим списком не исчерпывается многообразие карты современной русской поэзии. Но они – знаковые фигуры. У каждой эпохи должны быть свои поэты, свой поэтический голос. Эти четыре поэта – важнейшие голоса. Без них русский языке не живет, русская культура не существует. Если есть поэзия, значит, есть Россия, есть наш язык, есть смысл рожать детей и заниматься разными видами деятельности, в том числе театром.
На сцене – трое: поэт Анна Ревякина, артисты Евдокия Германова и Валентин Клементьев. Но герой – один: Анна Ревякина. Поэт. Это ее жизнь, ее творчество, ее беды и надежды, ее сны превращаются в спектакль, столь же откровенный, сколь технологичный в плане постановочных средств.
В основе спектакля не только стихи поэтессы, но и пьеса, написанная Алексеем Зензиновым, которая уже на уровне текста превращает документальность вербатима в художественное высказывание. Но откровенен ли сам герой этого вербатима? Готов ли он рассказать о себе всю правду?
Алексей Зензинов, автор пьесы:
Начиная брать интервью для вербатимной пьесы, нужно быть готовым к тому, что в какой-то момент собеседник закроется. И здесь действительно становишься кем-то вроде следователя или врача, вызывающего собеседника на откровенность. У Анны Ревякиной есть своя «темная зона». А еще – способность увлечь тебя в сторону. И все-таки наш разговор сложился. И в итоге получилась пьеса, которая открывает душу героини.
Анна Ревякина родилась в Донецке, что очень важно для понимания ее личности и творчества. Именно поэтому видеоряд, который воспроизводит старый дореволюционный город с одноэтажными домами и куполами соборов – это не просто иллюстрация к воспоминаниям о живших здесь некогда предках, а острое ощущение своих корней. Ощущение, которое не допускает даже мысли об отрыве от них. Любовь к родному краю пронизывает стихи Ревякиной. Как и ее любовь к отцу, который по роковому стечению обстоятельств умер в тот самый год, когда началась война.
Анна Ревякина, герой спектакля, поэт:
Стихи – это уже и есть та самая предельная откровенность, с которой вообще возможен разговор между людьми, но существует ещё одна высота откровения, которую можно взять только после того, как жизнь завершена. Я сейчас о слове эпистолярном, об интимности переписки.
Пьеса «Во имя отца…» частично опирается именно на мои письма, которые я писала в самом начале войны в Донбассе. Решиться обнародовать их сейчас для меня было очень сложно. Алексей Зензинов деликатнейше взял из них такие формулы слов, которые, как мне кажутся, являются, с одной стороны, общезнаменательными для очень многих людей, а с другой стороны, невероятно личными, если говорить о моём конкретном опыте.
Спектакль «Во имя Отца…» предельно динамичен. Кажется, что это безостановочный полет, в котором Анна Ревякина, Евдокия Германова и Валентин Клементьев осуществляют стремительный подъем, не давая перевести дух ни себе, ни зрителям. И даже гипнотический рефрен – четырежды повторенный, от раза к разу расширяющийся эпизод, в котором Анна видит вещий сон о своем отце, «работающем гробовщиком у Господа», не тормозит действие, а лишь придает ему на краткое время характер тревожной грезы. В спектакле звучит классическая музыка Равеля, Рахманинова, Бородина, создающая для довольно жесткого, порой шокирующего по степени откровенности текста, возвышенный и умиротворяющий звуковой контекст.
Сергей Глазков, режиссер спектакля:
Жанр спектакля – документальный театр – «поэзия точка док». Спектакль – вербатим. Тонкое сочетание документальности и игрового театра на сцене имеет весьма относительную границу. Актеры не играют свои роли, а ведут рассказ от первого лица. Их существование на сцене – это дословное проживание истории героя. Его жизни, его судьбы. В отличие от предыдущих героев (Марии Ватутиной, Игоря Караулова, Анны Долгаревой) Аня Ревякина «девушка оттуда». Она родилась и выросла в Донецке . Плоть от плоти. Полное погружение в фактуру событий. Это очень важный акцент и для истории, и для спектакля в целом. Это раскрывает личность самой героини, влияя на интонацию всего повествования.
Драматургия спектакля выстроена так, что он завершается на высшей кульминационной точке – стихотворном диалоге Путина и Сталина. Его читает сама поэтесса, одетая в пышную юбку и кевларовый бронежилет. Наряд – конфликт, наряд – оксюморон. Предельно контрастное сочетание женственности и брутальности, «мирности» и воинственности еще больше усиливает честность и смелость поэтического высказывания:
Рядом с ГУМом,
у витрины магазина с очень дорогими сумками
Путин говорит Сталину:
«Видишь, отче, какие теперь времена настали,
сплошное потребительство,
не помогают ни смена курса,
ни смена правительства…»
Сталин щурится, раскуривая фальшивую трубку,
говорит: «Хочешь шутку?»
Путин пятится, отвечает, что сейчас ему не до шуток.
«Человек хрупок, - говорит Сталин, - и плутоват.
Помнишь, как во второй четверти двадцатого века
я врубил советского человека
под тысячу ватт».
Как он, себя не жалея,
строил, резал и клеил.
Человек и его троллеи.
Человек и его рельсы,
ведущие на самый север.
Человек этот не умирал,
превращался в гудок заводов,
в уголь, поднятый на-гора.
Человек этот каждый день сам у себя
принимал тяжёлые роды.
Так рождалась страна.
Та, которой нет больше.
Нет до такой степени,
что даже трусливая Польша
что-то там вякает.
«Я всё это знаю, отче, -
шепчет Путин в ответ, -
но сейчас таких людей уже нет».
«Есть, - улыбается Сталин, -
на одной из имперских окраин
есть город, его предательски переименовали
в шестьдесят первом.
Раньше он назывался Сталино,
а теперь иначе,
но это ничего не значит.
Там живут люди особого свойства,
советские великаны.
Оттуда начнёт возрождаться страна,
они всё делают сами,
им даже помогать не надо,
главное – не мешать.
Вот совсем не мешать.
Они сами знают, как нужно,
Они сдюжат.
Главное – не мешать!»
Путин по делу ничего не ответил,
только надел очки с тёмными стёклами
и обронил:
«Сегодня что-то особенно яркое солнце,
глаза слезятся…»
Спектакль посвящен поэтессе Анне Ревякиной.
Анна Ревякина - лауреат множества национальных и международных литературных премий. Ее стихи переведены на 16 языков. Написанная Анной в 2015 году поэма «Шахтерская дочь», стала первым поэтическим произведением, посвященным военным событиям на Донбассе, и имела сенсационный резонанс. Главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев поставил поэму "Шахтёрская дочь" в русской культуре на уровень плача Ярославны из "Слова о полку Игореве". Евгений Евтушенко назвал Анну Ревякину «великой русской поэтессой», а Захар Прилепин – «звездой русского слова, взошедшей в небе Донецка».
Досье: Анна Ревякина родилась и выросла в Донецке. Автор одиннадцати поэтических книг, в том числе: «Сердце», «UNTITLED», «Хроники Города До. Безвременье», «Зубная фея», «Dominus», «Шахтёрская дочь». Основатель литературной студии «Кофе-кошка-Мандельштам», член Союза писателей ДНР, член Союза писателей России, кандидат экономических наук, доцент факультета мировой политики МГУ им. Ломоносова. Член Общественной палаты России.
Зрителей приветствовал худрук Нового Театра, автор идеи проекта Поэзия.doc. Эдуард Бояков:
За короткое время, прошедшее с момента открытия Нового Театра – а произошло это в конце 2022 года – мы стали настоящим репертуарным театром. Мы играем иммерсивный спектакль «Гримёр» - здесь в нашей основной резиденции, крупномасштабные спектакли «Лавр» и «Скупой» по Мольеру на большую зрительскую аудиторию, два семейных спектакля – «Детский альбом Чайковского» и «Весна – и точка», постановки, посвященные русской истории. Заявляя о своих амбициях в построении репертуара, мы в каждом спектакле отвечаем на вопрос, каким должен быть театр в принципе. Мы – не театр одной идеи, одной эстетики, одного режиссера или автора. Мы – театр, который ставит задачу поиска универсального смысла жизни. А потому строить репертуар без поэзии невозможно, как невозможно без поэтического слова воспитать артиста. Сегодня мы представляем четвертый спектакль цикла ПОЭЗИЯ. DOC, посвященный стихам и биографиям главных, на наш взгляд, поэтов современности. Мария Ватутина, Анна Долгарева, Игорь Караулов, Анна Ревякина – этим списком не исчерпывается многообразие карты современной русской поэзии. Но они – знаковые фигуры. У каждой эпохи должны быть свои поэты, свой поэтический голос. Эти четыре поэта – важнейшие голоса. Без них русский языке не живет, русская культура не существует. Если есть поэзия, значит, есть Россия, есть наш язык, есть смысл рожать детей и заниматься разными видами деятельности, в том числе театром.
На сцене – трое: поэт Анна Ревякина, артисты Евдокия Германова и Валентин Клементьев. Но герой – один: Анна Ревякина. Поэт. Это ее жизнь, ее творчество, ее беды и надежды, ее сны превращаются в спектакль, столь же откровенный, сколь технологичный в плане постановочных средств.
В основе спектакля не только стихи поэтессы, но и пьеса, написанная Алексеем Зензиновым, которая уже на уровне текста превращает документальность вербатима в художественное высказывание. Но откровенен ли сам герой этого вербатима? Готов ли он рассказать о себе всю правду?
Алексей Зензинов, автор пьесы:
Начиная брать интервью для вербатимной пьесы, нужно быть готовым к тому, что в какой-то момент собеседник закроется. И здесь действительно становишься кем-то вроде следователя или врача, вызывающего собеседника на откровенность. У Анны Ревякиной есть своя «темная зона». А еще – способность увлечь тебя в сторону. И все-таки наш разговор сложился. И в итоге получилась пьеса, которая открывает душу героини.
Анна Ревякина родилась в Донецке, что очень важно для понимания ее личности и творчества. Именно поэтому видеоряд, который воспроизводит старый дореволюционный город с одноэтажными домами и куполами соборов – это не просто иллюстрация к воспоминаниям о живших здесь некогда предках, а острое ощущение своих корней. Ощущение, которое не допускает даже мысли об отрыве от них. Любовь к родному краю пронизывает стихи Ревякиной. Как и ее любовь к отцу, который по роковому стечению обстоятельств умер в тот самый год, когда началась война.
Анна Ревякина, герой спектакля, поэт:
Стихи – это уже и есть та самая предельная откровенность, с которой вообще возможен разговор между людьми, но существует ещё одна высота откровения, которую можно взять только после того, как жизнь завершена. Я сейчас о слове эпистолярном, об интимности переписки.
Пьеса «Во имя отца…» частично опирается именно на мои письма, которые я писала в самом начале войны в Донбассе. Решиться обнародовать их сейчас для меня было очень сложно. Алексей Зензинов деликатнейше взял из них такие формулы слов, которые, как мне кажутся, являются, с одной стороны, общезнаменательными для очень многих людей, а с другой стороны, невероятно личными, если говорить о моём конкретном опыте.
Спектакль «Во имя Отца…» предельно динамичен. Кажется, что это безостановочный полет, в котором Анна Ревякина, Евдокия Германова и Валентин Клементьев осуществляют стремительный подъем, не давая перевести дух ни себе, ни зрителям. И даже гипнотический рефрен – четырежды повторенный, от раза к разу расширяющийся эпизод, в котором Анна видит вещий сон о своем отце, «работающем гробовщиком у Господа», не тормозит действие, а лишь придает ему на краткое время характер тревожной грезы. В спектакле звучит классическая музыка Равеля, Рахманинова, Бородина, создающая для довольно жесткого, порой шокирующего по степени откровенности текста, возвышенный и умиротворяющий звуковой контекст.
Сергей Глазков, режиссер спектакля:
Жанр спектакля – документальный театр – «поэзия точка док». Спектакль – вербатим. Тонкое сочетание документальности и игрового театра на сцене имеет весьма относительную границу. Актеры не играют свои роли, а ведут рассказ от первого лица. Их существование на сцене – это дословное проживание истории героя. Его жизни, его судьбы. В отличие от предыдущих героев (Марии Ватутиной, Игоря Караулова, Анны Долгаревой) Аня Ревякина «девушка оттуда». Она родилась и выросла в Донецке . Плоть от плоти. Полное погружение в фактуру событий. Это очень важный акцент и для истории, и для спектакля в целом. Это раскрывает личность самой героини, влияя на интонацию всего повествования.
Драматургия спектакля выстроена так, что он завершается на высшей кульминационной точке – стихотворном диалоге Путина и Сталина. Его читает сама поэтесса, одетая в пышную юбку и кевларовый бронежилет. Наряд – конфликт, наряд – оксюморон. Предельно контрастное сочетание женственности и брутальности, «мирности» и воинственности еще больше усиливает честность и смелость поэтического высказывания:
Рядом с ГУМом,
у витрины магазина с очень дорогими сумками
Путин говорит Сталину:
«Видишь, отче, какие теперь времена настали,
сплошное потребительство,
не помогают ни смена курса,
ни смена правительства…»
Сталин щурится, раскуривая фальшивую трубку,
говорит: «Хочешь шутку?»
Путин пятится, отвечает, что сейчас ему не до шуток.
«Человек хрупок, - говорит Сталин, - и плутоват.
Помнишь, как во второй четверти двадцатого века
я врубил советского человека
под тысячу ватт».
Как он, себя не жалея,
строил, резал и клеил.
Человек и его троллеи.
Человек и его рельсы,
ведущие на самый север.
Человек этот не умирал,
превращался в гудок заводов,
в уголь, поднятый на-гора.
Человек этот каждый день сам у себя
принимал тяжёлые роды.
Так рождалась страна.
Та, которой нет больше.
Нет до такой степени,
что даже трусливая Польша
что-то там вякает.
«Я всё это знаю, отче, -
шепчет Путин в ответ, -
но сейчас таких людей уже нет».
«Есть, - улыбается Сталин, -
на одной из имперских окраин
есть город, его предательски переименовали
в шестьдесят первом.
Раньше он назывался Сталино,
а теперь иначе,
но это ничего не значит.
Там живут люди особого свойства,
советские великаны.
Оттуда начнёт возрождаться страна,
они всё делают сами,
им даже помогать не надо,
главное – не мешать.
Вот совсем не мешать.
Они сами знают, как нужно,
Они сдюжат.
Главное – не мешать!»
Путин по делу ничего не ответил,
только надел очки с тёмными стёклами
и обронил:
«Сегодня что-то особенно яркое солнце,
глаза слезятся…»
