Идеологическую борьбу широкой спиной закрывает борьба за право обладать молодой придворной актрисой Аделиной (Дарья Дуженкова). Последняя выбирает любовь, побег и венчание. Эдуард Бояков, режиссер постановки, изрядно нагнетает обстановку множеством декоративных элементов. Происходящее во всех помещениях усадьбы Салтыковых-Чертковых действо будто впитывает в себя сохранившиеся элементы убранства в стиле рококо. Страсти кипят, любовь пламенится, а в окнах мертвые хоть и без кос, но стоят. Это жертвы кровавого барина и напоминание режиссера: где любовь, там и смерть, а где крепостной театр, там и порки, и битье батогами (попросту палками). Но о тирании больше говорят, чем показывают. Былое и думы захватывают бывшую крепостную актрису, впоследствии владелицу первого общедоступного театра (Евдокия Германова), она же бабушка основателя театральной династии (его играет экс-мхатовец Валентин Клементьев).
Выстроить в стройный ряд многослойный сюжет довольно сложно. Каждая сцена разворачивается в очередном помещении усадьбы, рассмотреть которые тоже надо успеть. Так просто сюда не попасть — памятник архитектуры закрыт для свободного посещения. Иммерсивность отвечает за второй постулат Боякова – современный язык. Можно, конечно, придраться, мол, он не первый, кто по особнякам зрителей водит, но согласитесь, этот прием вполне себе рабочий. Совместить поход в театр и возможность побродить по поместью в центре Москвы – мысль вполне для столичной публики привлекательная. Что касается актерской антропологии — здесь все намного сложнее. Если роль физической культуры в жизни актеров Нового театра еще как-то можно узреть глазами, то духовная практика остается за сценой.
Автор: АНТОНИНА ШЕВЧЕНКО
